Коллеги по цеху называют её королевой. Она и сейчас по-царски показывает молодым сложнейшие па, когда учит искусству адыгейского танца.
«В России при всех её перипетиях была и остаётся мощнейшая школа хореографии. Европа всегда тихо уважала высокие достижения России в танце, тихо ей завидовала, тихо заманивая лучших танцовщиков к себе. Но там никогда не скажут открыто, что мы - лучшие», - считает заслуженная артистка Адыгеи, артистка балета ансамбля «Нальмэс» Тамара Схаплок.
Горе не моё?
Карина Кадиева, АиФ-Адыгея: - 20 марта мир отмечает Международный день счастья. Что для красивой женщины значит это слово?
Тамара Схаплок: - Я ещё в молодости научилась радоваться самым простым вещам: восходу солнца, пробуждению природы, щебету птиц. Если за что-то в этой жизни молюсь, так за то, чтобы никто не потревожил это спокойствие. Мир сегодня сошёл с ума - мы проходим мимо настоящих ценностей. Люди легко жертвуют жизнью других, тратят миллионы, чтобы приобрести золотые унитазы. Мне не понятно, как в XXI веке, побывав в космосе, через интернет преодолевая через интернет любые расстояния, люди опускаются на уровень первобытного строя. Когда я пришла в «Нальмэс», мои первые гастроли были на Украине. Я помню, как восхищалась красотой этой земли, её талантливыми и гостеприимными людьми, многоголосьем песен и игрой на бандуре. После концертов мы свободно гуляли по Киеву. Сейчас я даже представить себе такого не могу.
- Вы начали танцевать с 13 лет. Не рановато ли?
- По классическим канонам это поздновато. Но у меня были отличные природные данные, я с детства имела отличную растяжку. То, что другим давалось у станка с трудом, мне было легко. Я приехала в Майкоп из многодетной аульской семьи - нас было пятеро сестёр. Я вошла в первый набор будущей республиканской гимназии.
Поселили нас в общежитии, которое тогда было интернатом. Вот где я столкнулась с настоящим горем. Рядом с нами, будущими танцовщицами, жили обездоленные дети. Я тогда впервые узнала, что значит жить без мамы и папы, что значит быть сиротой. Из аула часто привозили съестные посылки, и у нас вошло в привычку делиться с сиротами. Нам на занятиях приходилось нелегко: семь часов классики, обычные занятия, национальный танец. Домой идёшь, волоча ноги. Но вид чужого горя закалял.
Запрещённые приёмы
- Жёсткая палочная дисциплина российской хореографической школы не отталкивает детей от искусства?
- Настоящая хореография вообще начинается со слова «нельзя». Нельзя краситься, только на концерте, нельзя стричь волосы - пучок сзади и всё, нельзя нарушать жёсткую диету, нельзя поздно ложиться. Много чего нельзя. Но только в ограничениях и трудолюбии рождается танцовщик. Однажды в Сирии я побывала в танцевальной академии, все её балетмейстеры - выходцы из России. Они учат молодых людей хореографии по нашей системе и ставят арабские, филиппинские, индонезийские танцы. Сирийцы горды академией.
В юности я хотела стать классической балериной. После колледжа мечтала поехать учиться в Москву. Но от строгого распределения некуда было деваться. Выходит, в «Нальмэс» пришла против воли и протанцевала в ансамбле 24 года. Сейчас ещё и готовлю в колледже кадры для ансамбля. Нехватка всегда ощущается. Многие из ребят не выдерживают нагрузки - уходят. Сейчас у нас «дефицит» девочек.
Повтори за «бабушкой»
- Человека искусства должны подхлёстывать мысли о славе?
- Это не самое положительное качество. К таланту не имеет отношения. Я видела многих талантливых балетмейстеров и артистов - это очень скромные люди. Чем больше талант, тем больше скромность. Спокойно отношусь к тому, что узнают на улице, но счастьем это не назову. А вот, глядя на молодых, чувствую: я даже в свои 47 лет сделаю какое-то движение лучше. Потом подхожу, показываю и говорю: «Повтори за бабушкой».
- Вы сказали, что Европа нам тихо завидует.
- Поверьте человеку, который с гастролями объехал не одну страну. Да, европейский прогресс шагнул вперёд, да, по уровню жизни они впереди. Но таких танцев, таких мозгов, сохранённой самостийности каждого региона в Европе и Америке давно нет. Кроме того, ни в одной стране мира нет государственных коллективов танца и песни. Есть театры оперы и балета, есть отдельные частные труппы. А Россия даже в кризис имеет госансамбли в каждом регионе, которые ещё и гастролируют, собирая аншлаги.
Всё потому, что они не похожи один на другой: что хор имени Пятницкого, что «Нальмэс», что ансамбль танца Сибири, что ансамбль Игоря Моисеева, что «Берёзка». Как не позавидовать такому богатству? Миру чужда глобализация - она убивает индивидуальность. В России это понимают.
Смотрите также:
- Артем Мокров: «Уроки с Бедросом Киркоровым – большое счастье» →
- Нафисет Айтекова–Жанэ: «Не критикуйте кавказскую эстраду» →
- Дмитрий Маликов: «Я ненавидел гаммы и обожал футбол» →