В свои 75 лет она собирает материал для двух книг - о Сталине и блокаде Ленинграда, а как экономист даёт бесплатные консультации жильцам дома и знакомым продавцам на рынке.
«Я до сих пор помню напутствие, которое получила от бабушки: жить надо честно, не брать чужого, даже если сам беден. После того, что пережили ленинградцы в блокаду, я не понимаю сегодняшних передач о роскошной жизни некоторых россиян. Как можно шиковать, когда вокруг нищета?» - считает жительница блокадного Ленинграда Зинаида Аведисян.
Хлеб под замком
Карина Кадиева, АиФ-Адыгея: 27 января отмечался День снятия блокады Ленинграда. А вы сами как-то отмечаете эту дату?
Зинаида Аведисян: - Блокада Ленинграда началась с артобстрелов и бомбардировок. В одной из таких бомбёжек мы потеряли двух двоюродных братьев, которые не успели добежать до бомбоубежища. Потом пришли голод, холод и массовая смертность. Брата мама сразу отправила в деревню к деду - с двумя детьми семья бы не выжила. Когда отец ушёл на фронт, мама работала на окопах, под обстрелом, ещё и шила на своём «Зингере». 120 граммов хлеба на семью, варили клей, чтобы согреться, жгли мебель.
До эвакуации у нас была комната в старинном доме на Каменноостровском проспекте. Из эвакуации мама со мной, двоюродной сестрой и братом вернулась в Ленинград не в январе, а в феврале 44-го. К тому времени наша комната уже была занята. Но не теми, кого разбомбило, а теми, кто «умел» жить.
Мы помним День снятия блокады, но никогда его не отмечали. Жили очень бедно, белый хлеб ели только по праздникам. Со времён блокады у мамы появилась привычка запирать от самой себя хлеб. Она перестала это делать, когда отменили карточки и дед привёз продукты с Ярославщины.
- В прошлом году телевидение во всех красках показывало, как в блокадном Ленинграде жировала номенклатура.
- Рядом с домом семьи Ждановых находили корки от апельсинов - это правда. Власть никогда не бедствовала. Вы видите, как сегодня VIP-персоны живут? Это верх цинизма - показывать программу «Завидуйте молча», где дверь стоит 66 млн рублей. Это что за телевидение?
Когда мы в теплушках ехали в эвакуацию, на станции Чудово стояли сутки. Мама пошла на вокзал, договорилась выстирать гимнастёрки красноармейцам, получив в награду две буханки хлеба и колотый сахар с прилипшей махоркой. Хлеб мама не спрятала, а разделила между пассажирами теплушки, а сахар мы сосали через тряпочку, чтобы продлить удовольствие.
Невестка мне потом рассказывала, что её отправили в эвакуацию, а мать осталась с тремя младшими детьми, которым отдавала весь свой хлеб. Потом соседи увидели, как по мёртвой матери ползали плачущие от голода дети. Их отдали в детдом. Это не единичный случай.
Танки в городе
- Ваше первое воспоминание о снятии блокады?
- Первое воспоминание - смерть бабушки, которая заразилась от нас брюшным тифом. Мы с мамой его подхватили в дороге. Второе - таких доброжелательных людей, каких мы встретили в эвакуации, нет больше нигде. Все старались помочь. Как одна большая семья. Мама там поварихой работала, готовила и обшивала штрафников на лесозаготовках.
И еще одно воспоминание - однажды в мае с платформ от Ленинграда ехала танковая дивизия. Мама надела своё лучшее платье, схватила меня за руку и мы побежали смотреть колонну. А там не протолкнуться - народу море. Откуда-то появились букетики ландышей, раздавались крики: «Ура! Победа! Блокада прорвана! Ленинград свободен!». Хотя это был только 44-й год. Мама протиснулась к танку и крикнула: «Солдатик, не видел моего Костю Пискунова, рядовой?». Но танкист его, конечно, не видел. Мама заплакала. Но там плакали все. А папа на этой войне пропал без вести.
- В 70-х писатель Виктор Астафьев сказал, что если бы фашистов пустили в Ленинград, город бы избежал страшных 900 дней блокады.
- Пустили бы немцев в Ленинград, они бы всё разрушили до основания, как это было в пригородах. Ведь от Пушкина и Петергофа после войны остались одни руины. От Петра I немец бы не оставил камня на камне. Да, Питер строился на костях, но строился русскими людьми. Я считаю, если бы в блокаду Жданов и его компания не ели апельсины, Ленинграду было бы полегче.
- Вы трепетно относитесь к образу Родины-матери. Почему?
- Для меня мать - труженица, которая помогла семье пережить блокаду. Мне дорог памятник родине-матери на Пискарёвском кладбище со склонённой перед могилами детей головой. Но я не воспринимаю памятник родине-матери на Мамаевом Кургане. Мать не может брать в руки меч - это противоестественно.
- Что в современной жизни вы считаете противоестественным?
- Идёт дикое расслоение общества. Одни гребут миллиарды, другие с трудом перебиваются на зарплату и пенсию. В богатейшей стране мира беднота страшнейшая. И первыми под удар попали пенсионеры.
Считаю, что косыгинский эксперимент эпохи СССР был удачным. Его надо было продолжать. Он заключался в начислении тринадцатой зарплаты и требовал, чтобы зарплата начальника была только вдвое больше, чем у подчинённого. Поэтому я не воспринимаю Грефа и Сечина с их зарплатами.
Считаю, что Путину нужна совсем другая команда. В два раза меньше и результативней. Политика - это сгусток экономики. Во главе правительства нужен хороший хозяйственник, а не политик. Я не воспринимаю трёхгодичные бюджеты. Трёхгодичным может быть прогноз, но не бюджет огромной страны. Бюджет только годичный. Ничего, если «дефицитный». Всегда есть заделы с прошлого года. Если не сделать кардинальных изменений сейчас, Россию повалят.
Жена командира. 102-летняя майкопчанка о войне, мире и первой любви 
Сергей Булгаков: «На изучение ВОВ в учебнике отводится четыре параграфа» 
Руслан Хут: «Акция «Бессмертный полк» родилась не в высоких кабинетах» 
Алий Хатков: «Молодых надо воспитывать на положительных примерах» 
Она боялась ран, войны и крови, но дошла до Берлина