«Нашему здравоохранению нужна не модернизация, а капитальный ремонт. Новое российское здравоохранение так и не создали. Отрасли нужны реформы. Давайте называть вещи своими именами: бесплатная медицина стала балластом, от которого надо избавляться», - считает ведущий практикующий хирург Адыгеи Альберт Багов.
Прибыль для больницы
Карина Кадиева, АиФ-Адыгея: - Вы вернулись из поездки в медклинику Фрайбургского университета. Что понравилось и что удивило в немецкой медицине?
Альберт Багов: - Наши врачи не хуже, но в плане технического оснащения мы сильно проигрываем. Я в Германии открыл тот факт, что к медицине немцы относятся, как к прибыльному бизнесу, который не уступает той же нефтедобыче. За то, что ты несёшь благо людям, спасаешь их жизни, тебе неплохо платят. Немцы умеют считать. Начиная от консультации, далее постановка диагноза, операция и послеоперационный уход - всё стоит денег. Лично я считаю, что медицина должна быть инвестиционно привлекательной. У медицинского факультета, куда мы ездили обмениваться опытом, есть своя больница с вертолётной площадкой, томографами, аппаратами искусственного замещения крови стоимостью в сотни тысяч евро. Когда я спросил немцев, как они умудряются так себя оснащать, мне ответили: на территории клиники есть своя теплоэнергостанция, которая продуцирует энергию и продаёт её муниципалитету. Деньги поступают в бюджет больницы, что и позволяет держать клинику на плаву.
- В России тоже идёт модернизация здравоохранения, многие больницы пополнились техникой. Почему же до их уровня мы не дотягиваем?
- Модернизация - это косметический ремонт, который не решает проблем в медицине. Модернизировать можно то, что и так давало неплохие результаты. Начинать надо с глобальной реформы медицины. Советский союз исчез, а система здравоохранения уже и не советская, но и не российская. Мы повисли в воздухе, при рыночных отношениях стали заложниками слова «бесплатность» из советского прошлого.
Модернизировали, по сути, две отрасли: выделяются средства на сердечно-сосудистую хирургию и онкологию. Больной думает, что эти деньги идут за ним следом, но деньги оседают на уровне администрации больницы. Но не администрация, а лечащий врач должен быть заинтересован в этом больном. Нет финансовой заинтересованности - врач относится к своим обязанностям спустя рукава. У немцев всё чётко: каждый гражданин Германии исправно перечисляет 17% от зарплаты на здравоохранение - покупку страховки. При средней заработной плате в 1500 евро - это приличные деньги.
Не потому ли многие немцы - долгожители?
Пусть каждый россиянин купит себе полис медицинского страхования и сам определит, какие органы застраховать.
К столу
- Как доверенное лицо президента России, вы предлагали ввести в стране трёхуровневую систему здравоохранения. В чём её суть?
- Чётко определить: есть полностью оплачиваемая клиентом медицина, есть страховая, где часть услуг оплачивает государство, часть - пациент, а есть обязательная государственная медицина для малообеспеченных людей. Но мне кажется, самая оптимальная - именно немецкая схема, когда в медицину идут отчисления каждого. В месяц это немного, но за год накапливается приличная сумма. В эту схему укладываются даже дорогостоящие пластические операции.
- Вы сказали, что деньги должны идти за пациентом. Но не все знают, сколько за ними идёт денег.
- Это тема госгарантий. Пусть один крупный чиновник от медицины с телеэкрана, наконец, скажет стране: «Уважаемые господа-товарищи, на медицину из бюджета идёт 3,5%. В целом это такая-то сумма на человека».
Городская больница обслуживает в год до 15 тыс. человек. И вдруг приходит план: в год должно быть пролечено 6 тыс. человек. Но медицина - это не миллион тонн кубанского риса. Остальных пациентов куда девать? Выходит, чем меньше больных ты пролечишь, тем лучше. Пролечил больше - получишь замечание.
- На медицинский факультет вуза, где вы побывали, 5-7 человек на место. У нас как?
- Профессору Фрайбургского университета Оливеру Томушу, который нас пригласил, 49 лет, мне - 54. Я оперирую с 1983 года, он официально был допущен к операционному столу в 2002 году. Всё остальное время он учился. У нас отучился шесть лет, тебе дали диплом - всё. Нельзя присваивать звание хирурга человеку, который кое-как отучился в институте, годик поболтался в интернатуре. Не дай бог к таким хирургам попасть! Пример Германии: шесть лет обучения, потом три года ассистировать на операциях в больнице, потом ещё шесть лет учёбы и практики.
У меня четыре интерна - хорошие ребята, но что такое «белая линия живота» - материал первого курса, они не знают, они ни разу не пришли на ночное дежурство. Медсёстры знают больше. Но не во всём вина ребят. Молодой врач в России, окончив институт, не видит перспективы, кроме шести тыс. рублей. Вот и плюёт на учебный процесс.
- Ваше отношение к коррупции в среде медиков?
- Серые схемы работают там, где отрасль недофинансирована. Я уверен, что большая часть медиков готова получать гарантированную зарплату, а не в конвертах от пациентов. Если мы хотим, чтобы наши люди долго жили, надо нашу медицину переводить в другое русло, не штукатурить модернизацией, а реформировать.
Интервью с ведущим практикующим хирургом Адыгеи Альбертом Баговым 
Ведущие хирурги Адыгеи посетили Фрайбургский университет 
В республике 42 ребёнка страдают онкозаболеваниями 
Русская медицина глазами африканца. Интервью с врачом Эриком Джимтолабаем